Огонь в его глазах (СИ) - Страница 22

- В смысле... кто другой?

- Вы, например. Другой повелитель стихии. Или просто кто-то извне, не из наших миров. Неважно, важно, что тогда откроется переход. А пока... перейти нельзя, потому что там ничего нет.

- Любопытная теория. И как же вы это поняли?

- О, нет, не спрашивай, - перебил их Айи. - Я уже сделал эту ошибку. Из двух часов объяснений Зуко я не понял решительно ничего. Боюсь, Яльсикар, ты тоже не поймешь, если ты не тайный нобелевский лауреат по физике.

- Допустим. Я... уже понимаю, к чему ты клонишь, Айи. Но я не представляю, как соединить наши миры.

- А ты... уже создал свой? - тихо спросил Ксеар.

- Давно уже, - неохотно признался Яльсикар. - Там пока прообраз седьмого и шестой, и еще одна пустыня, где я начала работать над чем-то вроде первого, один город создается, но еще... долго в общем.

- А что в шестом? Там есть река?

- Ни хрена там нет. Один мутный туман и очень темно.

- У меня тоже так было сначала. По мере воссоздания первого и второго в шестом все светлело. Возможно, это какой-то энергетический слепок или вроде того.

- Энергетический слепок? Айи, ты что, выписываешь газету «Тайны потустороннего»?

- Нет такой газеты.

- Ну, если бы была, про энергетические слепки там бы обязательно писали.

- Хватит уже. Что думаешь, скажи?

Глаза Ксеара возбужденно блестели. Яльсикар понимал, почему. Соединение двух миров между собой облегчили бы все. Они могли бы помогать друг другу, некоторые люди могли бы ходить из мира в мир, снимая нагрузку. Все, кто ходят до шестого, получат еще один мир в придачу, еще одно соцветие миров, не теряя первого, «родного».

- Идея недурна. Но я не представляю, как это сделать, я уже сказал.

- Если мы все правильно сделали, - ученый нервно облизнул губы. – Вам требуется только перенестись из Шестого в свой мир.

- Что вы сделали? – уточнил Яльсикар.

- Я перераспределил энергию в Шестом неделю назад, она теперь не замыкается. Над рекой теперь есть «окно» наружу.

- Образно говоря, Ксеар открыл портал, - возбужденно добавил Ваи.

Зарайа. Первый мир, частные апартаменты.

Ты - повелительница стихии огня, одна из самых влиятельных и богатых женщин в Семи мирах. Помолвлена с самым замечательным мужчиной на свете. Что ж тебе еще надо, ненасытная, спрашивала она у своего отражения, одеваясь к ужину.

Ей снова стало грустно перед свиданием. Сколько еще может так продолжаться? Аквинсар словно не доверял ей. Словно не решил еще до конца, стоит связываться с ней или нет.

Зарайя без энтузиазма, механически взбила волосы, накрасила губы, раскрыла шкаф и вытянула первое попавшееся платье. Бирюзовое, девчачье. Пусть будет девчачье, какое попало, у нее уже не было сил соблазнять его продуманными туалетами и каждый раз терпеть унизительное поражение. Унижение – лейтмотив ее жизни последних месяцев после того, как она, казалось, переменилась к лучшему.

Тридцать лет она скрывалась, боялась, что убьют, жила в искаженном страхом параллельном мире. А оказалась, что все это – лишь чей-то коварный план, обман и страшная иллюзия, которая, наконец, развеялась, принося облегчение. Но вместе со снятием маски и внезапной публичностью на нее обрушилось прошлое. Журналисты словно влезли в ее квартиру и вытряхнули наружу все интимное, что при дневном свете оказалось непристойным.

Удивительна двойственность человеческих стандартов. Ни один житель миров не видел греха в том, чтобы время от времени менять любовников, влюбляться и разочаровываться, и вновь сходиться с кем-то новым. Но когда речь шла о повелителях, о тех, кому все в буквальном смысле кланялись и поклонялись – выяснялось, что им-то так нельзя. Оказалось, что Зарайя не имела право на противоречивые чувства, что должна была выбрать раз и навсегда.

Во всяком случае, ей казалось, что именно на это намекали газетчики, обвиняя ее в распутстве – на основании того, что за всю жизнь в мирах у нее было два мужчины. Один из которых потом убил другого. И в этом винили ее, словно оправдывая настоящего убийцу. Словно говоря, что из ревности тот имел право совершить этот чудовищный акт, а вот она не должна была эту ревность возбуждать. Ведь тогда бы ничего и не случилось, верно?

Зарайа первое время не обращала внимания на эти статьи, а потом ее прорезала страшная мысль: а что думает Аквинсар, читая их? Она не решалась спросить – ее жених никогда не заговаривал об этом, но становился неуловимо нежнее каждый раз, когда в прессе появлялся подобный материал. Она знала, что он просматривал их. И это не могло не повлиять на его взгляд.

- О чем ты думаешь с таким лицом?

Рыжие кудряшки взметнулись, когда она вздрогнула и резко повернулась. Тщательно накрашенные, пушистые ресницы распахнулись, взметнулся подол бирюзового платья. Босые ноги поскользнулись на идеально ровном паркете. Аквинсар поддержал. Он поймал ее, не дал упасть, крепко прижал к себе:

- Прости, я не хотел тебя пугать.

- Господи… ты же никогда не появлялся здесь. Это мой дом...

- Тебя не было в кафе, но ты никогда не опаздываешь. Поэтому я просто перенесся к тебе.

Зарайа изумленно посмотрела на своего жениха, повелителя камня. Они были вместе три месяца, но знали друг друга по седьмому миру десятки лет. Ей нравилось, превращаясь в огонь, ласкать его своими сполохами, изучать, дразнить, наслаждаться беседами. Она обожала его спокойствие в любой ситуации, была благодарна за мудрые советы и восхищена невероятной чистотой и твердостью характера. Он был цельный, как скала, и в нем не было ни грамма импульсивности - ни одного грамма: он не пришел бы в ее спальню, если бы не намеревался делать этого.